Robert Plant: Man Of The World (часть 3)

Покончив с ланчем, в течение следующего получаса он позирует для фотографа. И даже после этого сохраняет спокойствие и хорошее настроение. Наконец-то кафе опустело, и мы усаживаемся для беседы, которая, по решению Роберта, в этом году будет его единственным интервью британской музыкальной прессе. Он всегда был привередливым, а теперь, похоже, совсем спятил.

Начинаем мы с альбома, что довольно естественно. Один из особенно понравившихся мне моментов (и я говорю об этом Роберту) - это возрождение давно забытой роком традиции интерпретации. Конец 60-х славился выдающимися "интерпретаторами" - от Джими Хендрикса, исполнившего "All Along The Watchtower" так, что даже сам Дилан признался, что предпочитает его версию оригиналу, до Джо Кокера, Рода Стюарта, Дженис Джоплин и многих других. Все они умели писать песни, но порой ещё сильнее впечатляли, исполняя чужой материал.

"Да, это верно. В конце 60-х происходил своего рода обмен. Бывало, люди пели совершенно не в своей манере. Такие разные артисты, как Мама Кэсс, Нейл Даймонд, Нильсон, все эти представители пост-хиппового мейнстрима... В те времена музыка была формой выражения своей общественной позиции".

Это настроение он ярко передает в таких песнях, как хрупкая "Skip's Song" Moby Grape - группы, которую Плант всегда упоминает как наиболее повлиявшую на него в те времена. И пусть слова песни написал не он, это не значит, что они не исходят из его сердца.

"Чтобы решиться спеть песню Дилана, чтобы хотя бы прикоснуться к песне Тима Бакли, нужно быть очень уверенным в себе. Для этого я должен был сотворить их сам, а не сымитировать. Я не пытаюсь изобразить прочтение авторов, я выражаю себя и свою точку зрения. Я хочу сказать: да, сначала это слегка пугало. Но я справился, я уверен в себе. Я верю в то, чем занимаюсь. Многие вокалисты считают, что к этому нельзя прикасаться, но на самом деле прикасаться можно ко всему. Ты можешь всё. Просто возьмись и сделай. И всё будет хорошо".

Более старые номера также получают совершенно новое развитие. Как, например, блюзовая "If I Ever Get Lucky" Артура Крадапа, превратившаяся в легкое облако запоминающихся припевов, или "Darkness, Darkness", лишенная беспечности оригинала Youngbloods, сменившейся мрачными, меланхоличными полутонами.

"Честно говоря, я не могу писать такие песни, как... как... У этих песен столько особенностей. Они заключают в себе все мои ощущения, при том что сам я и не пытался создать что-нибудь похожее, ведь у меня могло бы выйти хуже или менее выразительно. Думаю, пробовать сотворить что-нибудь такое мне уже слишком поздно - конкретно в этом направлении. Все эти крохотные виньетки и прочее..."

На мой взгляд, вы можете праздновать победу, ведь вам действительно удалось заставить эти старые песни звучать по-новому, дав им собственную трактовку.

"Да, верно, но в очень широком смысле... Много лет назад, когда мы играли то, что ты мог бы назвать "голубоглазым блюзом", вместе с Zeppelin или ещё до них, это были именно те каверы, с которых следовало начинать. И всё же это были наши собственные, глубоко индивидуальные интерпретации, благодаря которым мы в конце концов начали писать собственные песни.

А здесь - то же, но без блюза. Или же с блюзом, но в совершенно иной форме. И когда ты называешь некоторые из них угрюмыми или мрачными - это просто другая грусть. Начиная с 1972, когда мы с Джимми поехали в Индию и сделали запись с Бомбейским симфоническим оркестром, и до записи в Марокко в середине 70-х, когда мы таскали с собой записывающее оборудование по пустыне, я очень непринужденно перемещался в мире музыки.

Вспомни, чем я занимался потом, с Джимми или без него, или всю эту историю с Afro Celt Sound System, или тот материал, что я записывал для Real World (лейбл Питера Гейбриэла). Вот они - шаги, которые привели к нынешнему альбому. А сегодня вечером я собираюсь поиграть на губной гармошке с Primal Scream, - он сияет, словно самый бессовестный хвастунишка, который похваляется знакомствами со знаменитостями. - В конце концов, начинается всё почти всегда похоже. Всегда есть какой-то континуум. Может быть, у этой записи немного другие краски. Но никогда ещё сборник песен не приносил мне такого удовлетворения, и я давненько не ощущал подобной искренности действа".

Из всех восьми каверов "Неу Joe" - наверно, самый амбициозный выбор. Эту песню записывали и Love, и The Byrds, но всем нам запомнилась именно хитовая версия Хендрикса, сделанная в 1967 году. Данная трактовка заметно не похожа на неё - это мощный психоделический водоворот, в котором ураганный вихрь сменяется картинами опустевшего города.

"История "Неу Joe" похожа на историю Фрэнки и Джонни, - говорит Роберт. - Или на историю "Gallows Pole". Известная с незапамятных времен история о предательстве и возмездии - в той или иной форме. Версия Хендрикса - это четыре замечательных, очень образных минуты совершенного рок-н-ролльного великолепия.

Я взглянул на эту песню как на фолк. Лирическая динамика такова, что вы должны слышать, что и как происходит. Мои музыканты словно обложили меня перекрестным огнем! И плюс ко всему - клавишные Джона Бэгготта, эти портисхедовские закрученные петли... В какой-то момент возникает мысль: "К чему они клонят, черт возьми?" Это приключение, а если его рассматривают как нечто иное - меня это не беспокоит.

Очень важно, что все эти песни были и остаются очень красивыми песнями. Они рождены в разное время в разных головах. Но мне как вокалисту они дают возможность петь, петь по-настоящему. Всё дело в основной мелодии и том мелодическом узоре, который её окружает. В притягательности и соблазнительности музыки, в сопереживании.

Восприняв всё это как в некотором роде путешествие, мы смогли найти свой собственный стиль, и это здорово. Мы творили, ограниченные временными рамками - на крошечном отрезке музыкальной истории и опыта. Strange Sensationss - действительно уникальное сочетание взаимоотношений и мастерства. На сегодняшний день это довольно теплая компания".